Неточные совпадения
― Ну вот, подите сюда, совершенные дети, ― сказал он входившим красавцам
мальчикам, которые, поклонившись Левину, подошли к отцу, очевидно желая о чем-то
спросить его.
— Что мама? —
спросил он, водя рукой по гладкой, нежной шейке дочери. — Здравствуй, — сказал он, улыбаясь здоровавшемуся
мальчику.
Левин не замечал, как проходило время. Если бы
спросили его, сколько времени он косил, он сказал бы, что полчаса, — а уж время подошло к обеду. Заходя ряд, старик обратил внимание Левина на девочек и
мальчиков, которые с разных сторон, чуть видные, по высокой траве и по дороге шли к косцам, неся оттягивавшие им ручонки узелки с хлебом и заткнутые тряпками кувшинчики с квасом.
На его квартире никого уже не было дома: все были на скачках, и лакей его дожидался у ворот. Пока он переодевался, лакей сообщил ему, что уже начались вторые скачки, что приходило много господ
спрашивать про него, и из конюшни два раза прибегал
мальчик.
Я имел такое сознание своей силы, что даже не обратил внимания на досаду молодого человека; но после узнал, что молодой человек этот
спрашивал, кто тот взъерошенный
мальчик, который проскочил мимо его и перед носом отнял даму.
Старик снял
мальчика со стула за уши и
спросил...
— На что тебе лягушки, барин? —
спросил его один из
мальчиков.
— Спивак, Аркадий, — сказал
мальчик и, нахмурясь, сам
спросил: — А — зачем вам нужно знать, кто я? И какое у вас право
спрашивать? Вы — земгусар?
А через несколько дней
мальчик почувствовал, что мать стала внимательнее, ласковей, она даже
спросила его...
Да, это было очень просто, но не понравилось
мальчику. Подумав, он
спросил...
— Можно узнать, почему вы одеты военным? — строго
спросил Самгин.
Мальчик звучно ответил...
Лидия смотрела на него искоса и хмурилась, Сомовы и Алина, видя измену Лидии, перемигивались, перешептывались, и все это наполняло душу Клима едкой грустью. Но
мальчик утешал себя догадкой: его не любят, потому что он умнее всех, а за этим утешением, как тень его, возникала гордость, являлось желание поучать, критиковать; он находил игры скучными и
спрашивал...
Это было очень оглушительно, а когда
мальчики кончили петь, стало очень душно. Настоящий Старик отирал платком вспотевшее лицо свое. Климу показалось, что, кроме пота, по щекам деда текут и слезы. Раздачи подарков не стали дожидаться — у Клима разболелась голова. Дорогой он
спросил дедушку...
Очень неловко было говорить с этим
мальчиком. И не хотелось
спрашивать его. Но все же Самгин
спросил...
— Почему ты не ложишься спать? — строго
спросила Варвара, появляясь в дверях со свечой в руке и глядя на него из-под ладони. — Иди, пожалуйста! Стыдно сознаться, но я боюсь! Этот
мальчик… Сын доктора какого-то… Он так стонал…
— Вы хотите, чтоб я поступил, как послушный благонравный
мальчик, то есть съездил бы к тебе, маменька, и
спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и просил бы быть истолковательницей моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание невесты, с глупой рожей поцеловал бы у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы комедию, любя с позволения старших…
Миновала зима, и на самое светло Христово воскресенье, в самый великий день,
спрашивает Максим Иванович опять: «А что тот самый
мальчик?» А всю зиму молчал, не
спрашивал.
«Ишь ведь! снести его к матери; чего он тут на фабрике шлялся?» Два дня потом молчал и опять
спросил: «А что
мальчик?» А с
мальчиком вышло худо: заболел, у матери в угле лежит, та и место по тому случаю у чиновников бросила, и вышло у него воспаление в легких.
На камине и по углам везде разложены минералы, раковины, чучелы птиц, зверей или змей, вероятно все «с острова Св. Маврикия». В камине лежало множество сухих цветов, из породы иммортелей, как мне сказали. Они лежат, не изменяясь по многу лет: через десять лет так же сухи, ярки цветом и так же ничем не пахнут, как и несорванные. Мы
спросили инбирного пива и констанского вина, произведения знаменитой Констанской горы. Пиво
мальчик вылил все на барона Крюднера, а констанское вино так сладко, что из рук вон.
— Что же, она вам сестра? —
спросил мальчик.
— Что он у вас
спрашивает, кто вы? —
спросила она у Нехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво глядя ему в глаза так просто, как будто не могло быть сомнения о том, что она со всеми была, есть и должна быть в простых, ласковых, братских отношениях. — Ему всё нужно знать, — сказала она и совсем улыбнулась в лицо
мальчику такой доброй, милой улыбкой, что и
мальчик и Нехлюдов — оба невольно улыбнулись на ее улыбку.
— Нет, не сестра, — ответил удивленно Нехлюдов. — А ты с кем здесь? —
спросил он
мальчика.
Рассуждения эти напоминали Нехлюдову полученный им раз ответ от маленького
мальчика, шедшего из школы. Нехлюдов
спросил мальчика, выучился ли он складывать. «Выучился», отвечал
мальчик. «Ну, сложи: лапа». — «Какая лапа — собачья»? с хитрым лицом ответил
мальчик. Точно такие же ответы в виде вопросов находил Нехлюдов в научных книгах на свой один основной вопрос.
— Чей же это
мальчик? —
спросил Нехлюдов уже у смотрителя.
Я давеча, как вам прийти, загадала:
спрошу у него вчерашнее письмо, и если он мне спокойно вынет и отдаст его (как и ожидать от него всегда можно), то значит, что он совсем меня не любит, ничего не чувствует, а просто глупый и недостойный
мальчик, а я погибла.
— Да, мне. Давеча он на улице с
мальчиками камнями перебрасывался; они в него шестеро кидают, а он один. Я подошел к нему, а он и в меня камень бросил, потом другой мне в голову. Я
спросил: что я ему сделал? Он вдруг бросился и больно укусил мне палец, не знаю за что.
— О да, я сам был тогда еще молодой человек… Мне… ну да, мне было тогда сорок пять лет, а я только что сюда приехал. И мне стало тогда жаль
мальчика, и я
спросил себя: почему я не могу купить ему один фунт… Ну да, чего фунт? Я забыл, как это называется… фунт того, что дети очень любят, как это — ну, как это… — замахал опять доктор руками, — это на дереве растет, и его собирают и всем дарят…
— Что там? что такое? —
спросили мальчики.
Кирила Петрович обратился к скверному
мальчику и
спросил его грозно: «Чей ты?»
— Будет ответ? —
спросил меня
мальчик.
— Опять: да? —
спросил меня
мальчик.
Обед был большой. Мне пришлось сидеть возле генерала Раевского, брата жены Орлова. Раевский был тоже в опале с 14 декабря; сын знаменитого Н. Н. Раевского, он
мальчиком четырнадцати лет находился с своим братом под Бородином возле отца; впоследствии он умер от ран на Кавказе. Я рассказал ему об Огареве и
спросил, может ли и захочет ли Орлов что-нибудь сделать.
Я ее полюбил за то особенно, что она первая стала обращаться со мной по-человечески, то есть не удивлялась беспрестанно тому, что я вырос, не
спрашивала, чему учусь и хорошо ли учусь, хочу ли в военную службу и в какой полк, а говорила со мной так, как люди вообще говорят между собой, не оставляя, впрочем, докторальный авторитет, который девушки любят сохранять над
мальчиками несколько лет моложе их.
В классе поднялся какой-то особенный шум. Сзади кто-то заплакал. Прелин, красный и как будто смущенный, наклонился над журналом. Мой сосед, голубоглазый, очень приятный
мальчик в узком мундирчике, толкнул меня локтем и
спросил просто, хотя с несколько озабоченным видом...
Прелин, наоборот, не упоминая ни словом о побеге, вызвал
мальчика к кафедре, с серьезным видом
спросил, когда он может наверстать пропущенное, вызвал его в назначенный день и с подчеркнутой торжественностью поставил пять с плюсом.
Затем, хорошо зная, что
мальчик не мог приготовиться, он
спросил урок и долго с наслаждением вычерчивал в журнале единицу.
— Что же ты видел, мой
мальчик? —
спросила она с печальным сомнением в голосе.
— А это будет «хлопская» песня? —
спросил мальчик. — Я понимаю «по-хлопски».
— Что это с ним? —
спрашивала мать себя и других. Дядя Максим внимательно вглядывался в лицо
мальчика и не мог объяснить его непонятной тревоги.
— Послушай, Аня, —
спросил Максим у сестры по возвращении домой. — Не знаешь ли ты, что случилось во время нашей поездки? Я вижу, что
мальчик изменился именно с этого дня.
А между тем из конюшни каждый вечер звучали мелодические призывы, и
мальчик кидался туда, даже не
спрашивая уже позволения матери.
— Что тут за чудо? —
спросил я у одного
мальчика, — чему вы смеетеся?
А до меня что вам за дело!» Леонид обижен и
спрашивает: «Зачем так говорить мне?» — «Затем, что вы
мальчик еще, — отвечает Надя и заключает: — уж уехали б вы куда-нибудь лучше!
Еще прошу тебя отыскать в Ларинской гимназии сына нашего Вильгельма-покойника.
Спроси там Мишу Васильева (он под этим псевдонимом после смерти отца отдан сестре его Устинье Карловне Глинке).
Мальчик с дарованиями, только здесь был большой шалун, — теперь, говорят, исправился. — Скажи ему, что я тебя просил на него взглянуть.
— То-то, я ведь не утерплю,
спрошу эту мадам, где она своего мужа дела? Я его
мальчиком знала и любила. Я не могу, видя ее, лишить себя случая дать ей давно следующую пощечину. Так лучше, батюшка, и не зови меня.
Отец, воротясь ко мне и найдя меня в том же положении,
спросил: «Что ты, Сережа?» Я отвечал множеством вопросов о работающих крестьянах и
мальчиках, на которые отец отвечал мне удовлетворительно и подробно.
— Мне ее и колотить? —
спросил мальчик шепотом.
— Мама! Мама! Ах, как хорошо тут, мама! — кричит ей
мальчик и опять целуется с детьми, и хочется ему рассказать им поскорее про тех куколок за стеклом. — Кто вы,
мальчики? Кто вы, девочки? —
спрашивает он, смеясь и любя их.
— Как твое имя? —
спросил мальчик, гладя рукой белокурую головку девочки.
— Ты знаешь этого
мальчика? —
спрашиваю я моего маленького товарища.